От похищений до фальсификации доказательств

К очередной годовщине пропажи имама казанской мечети "Нурулла" Сулеймана Зарипова "Idel.Реалии" поговорили с правозащитницей и руководителем Центра анализа и предотвращения конфликтов​ Екатериной Сокирянской. Эксперт рассказала о том, как часто происходят такие исчезновения и чем может закончиться история Зарипова.

— 7 февраля 2016 года исчез мусульманский деятель, имам казанской мечети "Нурулла" Сулейман Зарипов. Он пропал вместе со своим спутником — шейхом Хууджой Абде Наджимом Элдином, представителем благотворительного фонда "Дар аль-Бер" ("Dar al Ber Society") из Объединённых Арабских Эмиратов, по дороге из Мордовии в Татарстан. Случаются ли в России такие загадочные исчезновения часто? Есть ли случаи, когда религиозные деятели исчезали бесследно?

— В последние годы бесследные исчезновения случаются гораздо реже. Однако, на протяжении многих лет, собственно, с началом первой чеченской войны, и действительно в серьезных масштабах, во время второй, проблема без вести пропавших, исчезнувших была очень серьезной. Правозащитники оценивают, что в Чечне за время двух воин, в основном, это, конечно, вторая война, были похищены предположительно представителями государства и пропали без вести около 5000 человек. Начиная с 2002 года чеченский конфликт стал выходить за границы Чечни, зачистки и похищения людей начались в Ингушетии. Первый пик похищений пришелся на 2004 год. В марте, как сейчас помню. Похищать стали и в Дагестане. Там эта практика наиболее активно стала применяться в 2007 году.

— Везде всё происходило по одному и тому же сценарию?

— Сценарий был примерно одинаковый. Людей обычно задерживали, даже не прячась, обычно люди в форме и в масках, сажали в машины (или в случае Чечни в БТРы) без номерных знаков, увозили и больше человека родные никогда не видели. Бывали также случаи, когда человек просто выходил из дома и пропадал, исчезал где-то в какой-то безлюдной части города, там, где не было свидетелей. И потом его не находили. Таких случаев было гораздо меньше. Все-таки обычно находились камеры, изымались видеозаписи похищений.

Изначально эта практика была распространена на Северном Кавказе: в Чечне, Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Пригородном районе Северной Осетии. В последнем были случаи похищения жителей ингушской национальности. Некоторые пропадали во Владикавказе, некоторые в самом Пригородном районе. И больше их никогда не находили. Там как раз чаще это происходило в безлюдных местах. Человек просто исчезал и не находили никаких доказательств того, кем он был похищен, преступники не были установлены.

— Эти случаи ограничивались только Северным Кавказом?

— Постепенно такие случаи начали фиксировать и больших городах России. Прежде всего они происходили с выходцами из Северного Кавказа. Мы фиксировали случаи в Москве, когда, например, полиция задерживала человека на вокзале и он пропадал. Был известный случай в Санкт-Петербурге, когда были похищены четыре ингуша. Я тогда принимала участие в расследовании. Мы нашли свидетелей. Обошли все квартиры в доме напротив того места, где, как мы предполагали, произошло похищение. И люди рассказали, что все было как в фильме. Машину остановили сотрудники силовых структур в масках, произвели захват, пересадили молодых ингушей из одной машины в другую и увезли . ЕСПЧ вынес решение по этому делу в пользу заявителей. Были случаи в Башкирии и других регионах России.

— Много ли среди них религиозных деятелей?

— Это были очень разные люди. Был, например, помощник прокурора Ингушетии Башир Оздоев, который написал рапорт о нарушениях прав человека в УФСБ по РИ, пытках и других незаконных практиках. Он был похищен, пропал без вести. Были молодые люди, которые считались неформальными религиозными лидерами. Не имамы мечетей. Я не могу вспомнить случаи, когда был похищен имам. Были убийства имамов, даже заместителя муфтия. А вот случаи исчезновения неформальных молодежных лидеров, которые учились на Ближнем Востоке, потом приезжали и получали популярность среди молодежи были. Были случаи бессудных казней, когда вроде официально проводилась спецоперация, но никто не отстреливался. Убитые не были ни в розыске, ни на профучете. Они не оказывали сопротивления, это видели свидетели. Но по ним открывали огонь, а потом говорили, что погибли в ходе боя.

— По словам родственников Зарипова, правоохранительные органы уже не ищут пропавшего имама. Как бы вы интерпретировали такой посыл от полиции? Означает ли это, что родственники Зарипова должны свыкнуться с исчезновением мужчины?

— Мне кажется, родственникам очень важно иметь активную позицию. Если такие дела и расследуются, то обычно на начальном этапе. Чаще всего расследуются те дела, где родственники сами ищут записи камер, собирают свидетелей через своих адвокатов, запрашивают биллинги, получают их, по сути сами выполняя функции следствия. Затем обычно следствие через какое-то время приостанавливается из-за невозможности установить лиц, причастных к преступлению. Тогда родственникам нужно оспаривать эти действия через суд, жаловаться на бездействие органов следствия и тогда дело возобновляется, через какое-то время опять приостанавливается. Многие семьи на Северном Кавказе затем обжалуют бездействие органов, после чего доводят до ЕСПЧ. Я думаю, что опускать руки не нужно. Необходимо продолжать искать, потому что когда-нибудь будет возможно расследование. Чтобы расследовались такие дела, необходима политическая воля. В данном случае речь о двух людях, тем более об имаме. Просто так бесследно исчезнуть, тем более в наше время, когда везде камеры, везде много свидетелей, они не могли. Нужно просто желание расследовать их исчезновение.

— Сейчас в Татарстане и Башкортостане предполагаемым членам запрещенной в России организации "Хизб ут-Тахрир" дают огромные сроки. Вы выше говорили о доказанных случаях, когда власти имели реальное отношение к похищениям. Можно ли говорить о том, что аппарат насилия решил сменить тактику - давая огромные сроки вместо похищений?

— Здесь проблема не в огромных сроках. Ведь если люди совершают ужасные преступления, то они должны получать огромные сроки, вплоть до пожизненного. Проблема в том, что правозащитники неоднократно документировали фабрикации доказательств. Когда людей сажали по сфабрикованным уголовным делам. В их делах нет доказательств того, что они планировали террористические акты или государственные перевороты. Иногда дело может быть полностью сфальсифицировано. А бывает так, что человек в чем-то так или иначе участвовал, был замешан или имел какое-то отношение, а ему там добавляют большой букет разных статей, к которым он не имеет отношения. Или доказательства выбивают под пытками, что является неприемлемым доказательством в любом правовом государстве. Получается, что отчасти именно так: на смену похищениям пришли фальсификации доказательств в рамках уголовных дел.

Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.