Радик Мусин — один их создателей выставки Сергея Шнурова "Ретроспектива брендреализма", прошедшей в петербургской "Эрарте" и Московском музее современного искусства. В ноябре в рамках дней татарской культуры в Румынии были представлены его работы из новой серии — "Культурный шум", переосмысляющей образы известных личностей в истории татар. В интервью Радио Азатлык художник рассказал о национальной идентичности, "галлюцинациях" на фоне тоски по исторической родине, постаревших людях в правительстве и том, как культуре одного народа стать значительной частью мировой культуры.
Хотите сообщить новость или связаться нами?
Пишите или посылайте нам голосовые сообщения в WhatsApp.
— Радик, вы создали бренд "Господин художник" и работаете под этим ником. Как он появился?
— Когда я жил в Уфе, все художники творили каждый сам по себе. А мы с Азатом Басыровым решили объединиться и никак не могли придумать себе название всякие "арт", "art" — неинтересно. Решили так — назовемся "Господин художник" и будем вести себя максимально гордо и пафосно. Стали делать всякие эпатажные вещи. В Уфе я несколько лет просто болел этим названием, и он как-то зашел людям, его приняли — так я решил оставить это амплуа себе.
Есть у меня еще один псевдоним — Одри Мусин. В Уфе после училища с питерским художником Иваном Пивоваровым занимались стрит-артом. По сути, вандализмом. Рисовали на стенах злобные рисунки. Например, рядом с городской администрацией рисуем огромного черного червя, и он тоже получается максимально некрасивым, страшным. Решили, что художнику-граффитисту тоже нужен ник. Иван сказал, что хочет взять имя Одри, я выбрал имя Парад. Так в Уфе появился анонимный вандал по имени Одри Парад.
— То есть в Уфе были свои бэнкси.
— Да, наверное, вдохновлялись творчеством Бэнкси.
— Теперь такие "хулиганистые" работы перестали делать?
— Есть, но не на улице, а в туалетах. Больше не рисую на улицах, а на кабинках общественного туалета.
— Это что за вид творчества?
Городские туалеты — это места более популярные, чем галереи
— Когда жил в Москве, хотел работать с галереями, думал, что они могли бы брать мои работы, выставлять, популяризировать. Но как-то не получилось. И вот однажды иду от галереи по парку, сам думаю: на выставку меня не взяли, где же еще я могу показать эти рисунки? Думаю, куда еще люди ходят так часто, как в галерею? Конечно, в туалет! Городские туалеты — это места более популярные, чем галереи. И я начал рисовать на дверях туалетов крупных торговых центров.
— Это с разрешения владельца?
— Нет, конечно.
— Вы учились на художника?
— Мама занималась со мной с маленького возраста. Сколько себя помню — я рисую. Мама давала мне тетрадный лист, и я рисовал. В четвертом классе пошел в музыкальную школу по классу фортепиано. Хотел потом поступить в эстрадное отделение училища искусств. Но родители были против, сказали, что я должен стать художником. Мои оценки были недостаточно хорошие, поэтому в училище искусств меня взяли в качестве кандидата. Нас таких было трое, и во мне проснулся дух соперничества. За один год подготовки я головой ушел в учебу, и преподаватель у нас был мечтатель, много с нами занимался, заставлял нас думать, вот из-за него я всецело погрузился в искусство живописи.
— А желание стать эстрадным певцом? Так и осталось просто детской мечтой?
— Я мечтал стать джазовым музыкантом. Теперь уже поздно, мне не догнать. На джазовых концертах мне очень трудно вытерпеть это острое желание сесть за инструмент, сыграть, и я ловлю себя на мысли, что на месте этого музыканта мог быть я.
В Уфе мы во время каких-то вечеринок с друзьями брали гитару или пианино, играли, импровизировали. Кому-то нравилось. Я сам выкладывал в интернет видео, где импровизирую, пою блюз. Эти видео увидели в Казани и пригласили меня на акцию "Мин татарча сөйләшәм!". Но нельзя сказать, что этим как-то серьезно занимаюсь.
— Радик, родом вы из села Бураево Республики Башкортостан…
— Сразу говорю, у нас здесь в основном живут татары. Есть и мари, чуваши. Вообще, северную часть Башкортостана в основном можно назвать татарской, а южная часть, за Уралом — башкиры.
— Недавно татарский рокер Альберт Исмаил объявил себя башкиром. Изучил свою родословную и обнаружил башкирские корни. Как вы к этому относитесь?
— Если это дает его душе чувство радости или печали, если он получает от этого какое-то чувство удовлетворения, то я очень рад за него. И во мне наверняка есть и марийская, чувашская кровь, наверняка в роду и башкиры были, но почему-то от этого у меня не возникает чувства, вопроса, что я башкир или чуваш. Я татарин. Мне нравится быть татарином.
— Почему не остались в Казани?
— Такая мысль была. В Казани побывал в 2014 году и безумно влюбился в город. Я был поражен мыслью, что в России кроме Уфы есть красивые города. В Казани тебя в магазине обслужат на родном языке… Очень трогательно. Встретил здесь девушку — татарку, влюбился, женился. Была мысль переехать в Казань, но не получилось, уехал в Питер. Там жил два с половиной года, участвовал в создании выставки, эту выставку потом привезли в Москву. Сейчас живу в Москве.
— Речь идет о выставке Сергея Шнурова "Ретроспектива брендреализма"?
— Да. Шнурову музей современного искусства "Эрарта" предложил организовать выставку. Но он сказал, что нет времени, и решил набрать помощников. Устроил кастинг, из 70 человек были выбраны трое. Я, художник, второй — скульптор из Петербурга Владимир Поляков и третий — Алексей Роуман, челнинский художник, который уже 15 лет живет в Москве. Сергей дал нам для работы мастерскую. Мы готовили выставку полгода, придумали идеи, сделали картины, скульптуры. Из этого Шнуров отбирал то, что ему нравится. Когда выставка прошла в Петербурге, стали ее готовить для Москвы. Через четыре месяца привезли в Москву.
— И вы остались в Москве?
— После Питера я Москву увидел по-другому — она такая широкая, большая, зеленая. В Петербурге парков очень мало, а Москва будто сидит посреди леса. Мне это очень понравилось, и я решил здесь обосноваться. Контракт по выставке закончился, продал авторские права на работы и остался жить в Москве.
— А в какой город вы возвращаетесь как в родной?
— По удобству, деньгам, наверное, Москва. У Москвы, конечно, есть свои минусы. Переехал бы в Питер, но в Питере нет некоторых вещей, которые есть в Москве. Вот таких дилемм много. Иногда проскальзывает мысль: "Переедем в Казань", но чего-то не хватает.
Казани не хватает современных выставок, разных культурных мероприятий. Например, такой момент: чтобы отправить картину за границу, надо пройти экспертизу, а такие специалисты есть только в Москве. Я жил бы в любом городе, но у каждого есть свои минусы и плюсы. На самом деле я чувствую себя уфимцем, и мне ближе этот город. Татарское есть не только в Казани, но и в Башкортостане, там это проявляется немного по-другому.
— Как ваши работы попали в Румынию, на дни татарской культуры?
— Туда поехал режиссер Туфан Имамутдинов со спектаклем "Әлиф". Он меня позвал, предложил показать мои картины из серии "Культурный шум". Кроме этого, там выступал коллектив этно-музыки "Риваять".
— Расскажите о концепции этой серии.
— Концепция такая: культура даже самых древних народов основана на опыте существовавших до этого или одновременно с ними культур. "Строительным материалом" служили многие другие общества. Речь идет о материальных и духовных ценностях. В этой огромной массе скрыты достижения разных эпох, их образ мышления, особенности, религиозные учения и даже открытия гениев. Заложенные в эту культуру знания — главные частички ее основы и стен. Умение их видеть, читать, находить — качества, данные очень немногим. Как без распознавания букв нельзя понять слово, без понимания слова невозможно понять написанное или сказанное. Изображения, символы — это также носители информации. Они тоже были созданы в разные эпохи, несут в себе содержание разных эпох, оттенки культуры и религии. Иногда объединяют в себе вещи с совершенно разным смыслом.
В этой серии есть Марджани, Исмаил Гаспринский, Закир Рамиев, Сююмбике, жена сибирского хана Сүзге …
— И они изображены очень оригинально. Как родилась такая идея?
— Еду, например, в Питере в метро. Людей много, и стоит девушка. Лицо чем-то близкое, родное, и она похожа на татарку. Она такая красивая. Подумал, что пятьсот лет назад может быть и Сююмбике была такой же красивой. Я ее сфотографировал, пришел домой и нарисовал в одежде Сююмбике-ханбики. С Сүзге получилось так же.
— История плюс фантазия?
— Да. В Москве тоска по исторической родине усиливается, там нет татарской речи, вывесок, как в Казани. И ты начинаешь видеть "галлюцинации" — вот в метро едет Сююмбике, вот ты общаешься с мастером тату, и тебе кажется, что перед тобой сидит Марджани… Смешиваются лица, образы, и это смешение я показываю и в портрете – в некоторых картинах изображены два или три лица.
— Удмуртский активист Ортем Малых на своей странице в фейсбуке поставил такой интересный вопрос: кто-нибудь посчитал корреляцию между числом посмотревших клип TATARKA и увеличением спроса на курсы татарского языка или других относящихся к татарскому языку продуктов? Кстати, Ортем учит татарский и уже неплохо им владеет. На свой вопрос он отвечает: "корреляция 0". Как ты думаешь, если известные люди начнут петь, говорить по-татарски, это может привести к увеличению числа желающих изучить язык?
— Мне кажется, нет. Например, мне нравятся несколько треков "Хун-Хуур-Ту" (музыкальная этно-группа из Тывы — ред.), я нахожу тексты песен в интернете, смотрю перевод, понимаю, о чем песня, и мне достаточно. Есть еще одна любимая группа, они из Исландии, и мне не нужно понимать слова их песен.
— А как же тогда популяризировать татарский язык?
— Влияние культуры на это минимум. Это всего лишь один из способов популяризации. Есть несколько отраслей, через которые слова из какого-то языка могут попасть в общемировое пространство и остаться в нем навсегда. Философия, культура, искусство, политика. Термины в философии идут из греческого языка. Музыкальные — из Италии. В кулинарии французские термины и названия. Язык компьютера — английский. Мы видим, что языки приходят не только из сферы культуры, но и промышленности. Сейчас все больше внимания уделяется китайскому, и это связано с увеличением скорости развития производства в Китае.
— Если следовать этой закономерности, татарский может войти в употребление, если татары предложат миру что-то оригинальное. Что бы это могло быть?
— Не могу сказать. Если подумать, те же итальянцы, французы, греки — они ведь занимались музыкой или кулинарией не для того, чтобы войти в историю или сохранить свой язык. Просто в чем-то они были лучше, они превратились в этом в высококлассных мастеров. Это мастерство, естественно, хотели перенимать и другие народы, таким образом эта культура, как болезнь, распространялась, и первичные названия актуализировались и для других стран.
— Желание показать татарскую культуру, добиться ее признания — это нормальная амбиция или это наш некий национальный комплекс?
— Амбиция — само по себе комплекс. Сейчас, в век интернета, сами разговоры о выходе в мир кажутся странными — ты можешь жить и творить где-нибудь в Нефтекамске, и тебя узнают во всем мире. Что тот же "Хуун-Хуур-Ту" ездит с концертами по всему миру — это нельзя назвать национальным комплексом. А что касается того, чтобы на государственные деньги везти Сабантуй и показывать за границей… Это как если бы индийцы приехали к нам в Бураево и устроили свой праздник Дивали или Холи. Мне бы это не понравилось. Если бы я хотел увидеть такой праздник, то поехал бы в Индию.
— Как государство может помочь развитию уличного искусства?
— Если это государство понимающее, то помочь может. Обычно в правительстве сидит постаревшее поколение, у них своя цензура. Они не понимают, какая сейчас мода, что происходит, а музыка и вкус меняются каждые три года. Пятнадцатилетние и двадцатилетние это уже два разных поколения, они другие. За двадцать лет появляются несколько поколений. Взрослые понять не могут, они не знают, как помочь. Они думают: какой-то человек, полуголый, весь в крови, прыгает на сцене – и почему я должен ему помогать? Нурбека Батуллу жестко раскритиковали, это были в основном люди старшего поколения.
Радик Мусин родился в селе Бураево Бураевского района Башкортостана. После 9 класса поступил в отделение живописи Уфимского училища искусств. Работал в уфимской школе дизайна "Богемика". Через год поступил в академию искусств им. З.Исмагилова в Уфе, также в отделение живописи. Через три года написал заявление об отчислении из академии и переехал в Петербург.
Работы Радика Мусина украшают интерьеры аэропорта Уфы, офис телеканала UTV, его иллюстрации использует электронный журнал MANHATTAN. Участник фестивалей Martini, "ГОТОВОПОЛЬЗУЙ", "Ночной Пермь", Groovy, "Ночь музеев" в Уфе", "Печән базары" в Казани, выставок "Искусство почтой", "Страна Шурале", "На грани", "Рука в искусстве", "messaroundПОБАЛУЕМСЯ", "Ретроспектива брендреализма". Выпустил коллекцию с героями татарских мифов — Шүрале, Су анасы, Кисекбаш, и Тукаем, придав знакомым образам "некрасивый, устрашающий вид", тем самым привлек внимание татарской общественности.
Оригинал публикации: Радио Азатлык
Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
