В последние месяцы в татарском общественном поле прогремела дискуссия между двумя известными историками — Дамиром Исхаковым и Альфридом Бустановым. Если вкратце, Бустанов предложил отказаться от концепций национального строительства, связанных с советским проектом и перейти к новой парадигме "постнации". Исхаков обрушился на него с критикой. Для тех, кто не следил — обзор историка и публициста Камиля Галеева.
Разговор получился, мягко говоря, накаленным, участники успели бросить в адрес друг друга немало обвинений, возможно не всегда справедливых.
Обозначу свою позицию в этой дискуссии. Один норвежский экономист как-то выразился насчет теории Маркса следующим образом: анализ прекрасный, но практические рекомендации сомнительны. Таково и мое отношение к концепции Бустанова: анализ блестящий, но практические рекомендации — не слишком убедительны.
Почему я назвал анализ Бустанова блестящим? Потому что он сумел ухватить то, что так редко принимают во внимание идеологи, да, честно говоря, и многие историки — "цветущую сложность" татарской идентичности и интеллектуальной жизни, причем не только дореволюционной. Действительно, одновременно на одной и той же территории сосуществовали совершенно разные идентичности, которые, в общем и целом, можно обозначить как "татарские". "Татарская" идентичность исторически была многослойной и гибридной, а не монолитной.
Нельзя не согласиться с Бустановым и в том, что советизация означала для татар цивилизационную катастрофу и тотальный даунгрейд. Во второй раз после 1552 г. городская татарская культура была уничтожена физически вместе со своими носителями. В качестве нормы и образца была принята культура деревенская, причем речь не о традиционной татарской деревне по состоянию на 1917 г., а о деревне кастрированной, "с убитым имамом и его разграбленной библиотекой".
Короче говоря, советское татарское общество — это общество обезглавленное, и в городской, и в деревенской его части. Одним из самых печальных результатов этого стала ускоренная ассимиляция наиболее образованных слоев татар — они просто не находят татарской интеллектуальной среды, в которую могли бы вписаться и вписываются в итоге в русскую. А не находят потому, что эту среду в полном составе закатали в асфальт в 1920-1930-е годы.
Тем не менее, когда речь заходит о практических рекомендациях и планах на будущее, аргументы Исхакова представляются более весомыми.
Во-первых, Бустанов выдвигает совершенно необоснованный тезис об отмирании наций в современную эпоху и необходимости перехода к "постнациям". В условиях, когда митинги за независимость в Шотландии и Каталонии собирают сотни тысяч участников этот тезис выглядит довольно слабо. В современной Европе мы наблюдаем ослабление старых, имперских идентичностей, таких как "британская" или "испанская" и одновременно громадное усиление идентичностей региональных, вроде шотландской или каталонской.
Принципиально важным моментом является то, что эти усиливающиеся идентичности "малочисленных" народов имеют территориальную привязку. Важность этого факта нельзя переоценить. Мне представляется чудовищно опасной и даже убийственной иллюзией представление о якобы блестящих перспективах татарской "нации" или даже "постнации" без своей республики.
Ведь что мы видим на практике? За пределами республики основная масса татар все больше ассимилируется — с каждым новым поколением. Этому способствует и система образования, ориентированная исключительно на использование русского языка, и смешанные браки и, давайте начистоту, отсутствие ощущения, что земля, на которой они живут в полной мере им принадлежит (не будем забывать, что о татарских общинах за пределами Татарстана, даже в Поволжье регулярно говорят как о "диаспорах").
Противостоять этому давлению могут считанные проценты нонконформистов. Но стратегия, ориентированная исключительно на нонконформистов ущербна и в длительной перспективе провальна.
Татары очень многое потеряли в годы Советской власти. Потеряли собственную интеллектуальную элиту, что секулярную, что религиозную. Потеряли, в огромной степени, старую культуру. Некоторой компенсацией за наши утраты послужила собственная государственность — Республика Татарстан. Единственное место на земле, где среднестатистические татары-конформисты (а не единицы пассионариев) могут быть социально успешны, оставаясь при этом в перспективе татарами. И отказываться от этого приобретения ради каких-то невнятных перспектив "постнации" было бы нелепостью.
Нельзя повторять ошибку русских националистов, носящихся со своими линейными схемами преемственности как с писаной торбой
Другое дело, что концепцию татарской идентичности, действительно стоит переосмыслить. Нельзя повторять ошибку русских националистов, носящихся со своими линейными схемами преемственности как с писаной торбой.
Во-первых, нам надо осознать, что татарский народ включает в себя не только тюркский, но и финно-угорский субстрат. Среди наших предков есть и булгаро-огуры, и кипчаки, и огузы, и марийцы, и удмурты, и мордва. Так что вся дурная бесконечность споров между "булгаристами" и "татаристами" — это пустая трата времени и чернил. Не смущает же англичан, что среди их предков есть и кельты, и римляне, и англосаксы с ютами, и викинги, и наконец норманны? Наоборот, они всячески подчеркивают сложность и многослойность своей идентичности, в чем можно убедиться за полчаса, пролистав любой британский учебник истории. Так же и нам следует принять эту сложность и многослойность.
Во-вторых, и нынешнюю татарскую государственность следует позиционировать не как сугубо татарский этностейт — здесь я абсолютно согласен с Бустановым в том, что такая формулировка провальна — а шире — скорее как тюрко-финский симбиоз, опирающийся на давние традиции сотрудничества. И дело тут не только в прагматических соображениях, но и в нашем долге благодарности перед историческими союзниками.
В период между двумя последними переписями, численность марийцев снизилась во всех регионах РФ за исключением Татарстана (и даже в Марий Эл). Мне кажется, этот факт подчеркивает значимость Республики не для одних только татар, но и для всех коренных народов Поволжья — даже в нынешнем печальном состоянии он представляет собой наш общий Ноев Ковчег.
В-третих, территориальная привязка татарской идентичности вовсе не должна означать замыкание в собственных границах и автаркию. Это было бы непростительной ошибкой. Можно вспомнить немало случаев, когда диаспоры и общины, живущие за пределами родной страны, оказывали колоссальное влияние на ход ее истории. И речь здесь не только о демографической или финансовой подпитке со стороны диаспор, но и о ее интеллектуальном (и медийном) ресурсе, который в некоторой ситуации может оказаться незаменимым.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", может не совпадать с позицией редакции.
Бойтесь равнодушия — оно убивает. Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
