Министерство юстиции России накануне включило набережночелнинский Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан (Фонд Тимура Исламова) в реестр некоммерческих организаций, которые выполняют функции иностранного агента. В интервью "Idel.Реалии" основатель фонда Тимур Исламов рассказал, ожидал ли он такого решения и что намерен делать дальше.
Фонд Тимура Исламова был основан в 2006 году в Набережных Челнах. Отделения фонда работают в Набережных Челнах, Альметьевске и Лениногорске. По словам Исламова, фонд занимается социальной помощью людям, "которые находятся в сложной жизненной ситуации". Это наркозависимые, секс-работницы, люди, освободившиеся из мест лишения свободы. Фонд также занимается профилактикой ВИЧ и гепатита.
— Это такая социальная помощь, которая связана с восстановлением документов, направлением людей на лечение, предоставлением им какой-то минимальной гуманитарной помощи: мы кормим людей, предоставляем одежду, до конца прошлого года давали чистые шприцы, чтобы они не инфицировались. Мы — это такое промежуточное звено между организациями, которые должны помогать, и людьми, которые страдают на улице, которые сами никогда не придут туда, где им могут помочь. Мы их за ручки, через свои офисы, через своих работников соединяем, — рассказывает Тимур Исламов.
Накануне Министерство юстиции России включило Фонд Тимура Исламова в реестр НКО-иноагентов. "Idel.Реалии" поговорили с основателем фонда спустя несколько часов после этого решения.
— Вы удивлены такому решению Минюста?
— И да, и нет. Была проверка, и я предполагал, что этим может все закончиться: если они взялись, то обычно к этому все и приводит. С другой стороны, мы сейчас начали реализовывать президентский грант (фонд президентских грантов в июне этого года выделил Фонду Тимура Исламова около миллиона рублей на реализацию проекта "Центр профилактики социально-опасных заболеваний"). В этом, наверное, такое противоречие.
— Насколько я помню, чтобы стать НКО—иноагентом, нужно получать иностранное финансирование и заниматься политической деятельностью. Иностранное финансирование вы получаете — вас спонсирует международный неправительственный фонд AIDS Healthcare Foundation (AHF), который занимается тестированием и лечением больных СПИДом. Но в чем Минюст усмотрел политическую деятельность?
— Я не знаю, в чем. Может быть, в наших заявлениях, в нашей активности в социальных сетях. У нас много волонтерской деятельности в том плане, что благодаря гранту AHF у нас порядка 15 человек получает небольшую заработную плату. Эти люди уже на волонтерских началах занимаются правозащитой — защитой прав граждан: пишут жалобы в Минздрав, другие структуры.
В Альметьевске, например, наши ребята активно участвуют в судах в качестве общественных защитников. В том же Альметьевске у нас был такой "закус" с правоохранительными органами — сотрудники возили на тестирование людей, которые только что прошли реабилитацию, и у них оказывались положительные анализы; был сговор с врачом. Подобные вещи мы вскрывали. Может быть, это трактуется как политическая деятельность. Может быть, мое прежнее членство в Общественной палате Татарстана [как-то повлияло].
— Вы еще не получили никакого документа от Минюста?
— Да, никакого документа еще нет. Видимо, они опубликовали информацию на сайте, а нам по почте отправили заключение. Все, что у нас было, — предварительное письмо (поступило около месяца назад) от Управления Минюста по Татарстану о внеплановой проверке; затем они истребовали документы — мы их предоставили.
— В чем заключалась проверка? Приходили во все ваши офисы или просто просили предоставить документы?
— Истребовали документы по перечню. Бухгалтер с менеджером отвезли все эти документы. Технически я видел только первое письмо от Управления Минюста по Татарстану.
— В октябре 2016 года вас уже проверяла прокуратура Набережных Челнов…
— Возможно, это та же история. Мы не совсем в курсе, как работает Минюст. Есть плановые проверки — мы знаем, что раз в три года они к нам приходят. Они приходили дважды планово, а дважды — внепланово. Тогда они особо интересовались иностранным финансированием — я думал, что они начнут "загибать" нас в сторону иностранных агентов. Ситуация на поляне некоммерческих организаций очень поменялась. Организации, имеющие независимое мнение, сегодня не нужны. Государство расправило крылья, стало очень сильным и создает свою сцену из игроков, которые очень предсказуемы и понятны. Даже тот материал, который я писал для вашего издания… Тогда тоже были отголоски по поводу того, что "Татарстану такая слава не нужна, у нас международные мероприятия, а ты тут пишешь такие пасквили". Такие мнения тоже были.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Через 10 лет юго-восток Татарстана умрет от СПИДа"
— Все-таки вы понимаете, почему вдруг пришли за вами?
— Честно говоря, четкого понимания нет. Мне кажется, меняется сцена, и в связи с этим меняются общие тренды.
— Как новый статус вашего фонда скажется на его работе? Вы готовы расстаться с иностранным финансированием?
— Не готовы, конечно. Финансовый вклад AIDS Healthcare Foundation очень существенен (при поддержке AHF в июне Фонд Тимура Исламова бесплатно протестировал на ВИЧ более 600 жителей Татарстана, пишет "КоммерсантЪ-Казань"). Сегодня для нас это бюджетообразующий партнер. Но мы думаем о финансировании в последнюю очередь. Этот вопрос — вторичный. С момента основания (я сейчас оперативной деятельностью практически не занимаюсь) у нас не было фандрайзинг-директора, который бы искал деньги — все время находились партнеры, которые нас финансировали. Специально я нигде ничего не писал. Были и акции, и мероприятия, но на административной деятельности больше десяти лет был сам по себе. Ребята говорят, что нужна стратегия, но пока я не вижу причин сильно бить в барабан и срочно что-то делать. Пока будем жить сегодняшним днем.
— Планируете ли вы обжаловать решение Минюста в суде?
— Думаю, мы обратимся в российские суды, а после — дойдем до Европейского суда по правам человека. Честно говоря, пока мы не знаем, чем нам это грозит и что это такое. Понимаем, что ничего хорошего нет, но никогда особо этим не интересовались.
Подписывайтесь на нас в Яндекс.Дзен. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.
