Разгон митинга в Москве 5 мая представителями "Центрального казачьего войска" (ЦКВ) по своим последствиям постепенно превращается в настоящий политический скандал. Журналист Максим Шевченко в знак протеста против игнорирования его призывов провести расследование этого инцидента вышел из президентского Совета по правам человека и Совета по делам национальностей. Не вызывает сомнений, что "засветившиеся" казаки, как и их одноименные предшественники, более ста лет назад (в 1905 году) разгонявшие митинги несогласных нагайками, избегут серьезного наказания.

Кому-то из них назначили смешные 1000 рублей штрафа, кого-то, по словам самих же представителей ЦКВ, выпороли нагайкой (правдоподобность этого утверждения под большим вопросом). Понятно, что власти могли вполне справиться и привычными силами правоохранительных органов. Поэтому данное появление казаков стоит воспринимать именно как попытку одной из, как принято сейчас говорить, "башен Кремля" продемонстрировать свои способности или креатив в сфере подавления антикремлёвской крамолы. Плюс, конечно, заодно и оценить реакцию общества на появление новых штурмовых отрядов по борьбе с уличной активностью оппозиции.

Любопытно отметить, что в апреле молодежное крыло "Единой России", вначале анонсировав создание уличных боевых "бригад" для борьбы с оппозицией, обещало осуществить смотр новых "хунвейбинов" к 5 мая. Затем от этой идеи отказались, видимо получив "по шапке" от "старших" товарищей по партии. Тем более серьезного успеха предыдущие попытки ("Идущие вместе", "Наши") так и не сыскали.

В этой истории с разгоном московского митинга обнаружился и казанский след. Так, в частности, помимо засветившейся в ней мэрии Москвы, выяснилось, что одним из спонсоров "Центрального казачьего войска" (члены которого и были замечены на акции 5 мая) в 2017 году был Казанский приборный завод (дочка "Ростеха"), отстегнувший войску 1,7 млн рублей. И это при том, что такого рода реестровые казаки довольно часто используются в качестве обыкновенных ЧОПов (совместно с полицией) и получают свою долю госфинансирования. Учитывая не только казанский финансовый след, но и тот факт, что непонятно откуда взявшиеся казачьи "хутора", как грибы после дождя, появляются во многих уголках федерации (в том числе, и в регионах Поволжья), рассмотрим этот феномен (условно назовём его искусственной "казакизацией") детальнее.

Возрождение самого казачества как такового началось еще в конце 1980-х годов на волне общей перестроечной демократизации, когда ожили многие национальные движения. В их числе были и казаки. Да, вы не ослышались, казаки — это отдельный народ, имеющий тюркские кочевые корни, со своим самобытным и ныне почти забытым языком (достаточно ознакомиться с произведениями М.Шолохова, пестрящими привычными для татарского уха словами). В начале 1990-х даже были попытки провозгласить казацкие республики на Дону и Кубани. В ответ государство попыталось взять это движение под свой контроль, в связи с чем был учрежден реестр казачьих организаций (отсюда и понятие "реестровое казачество"), куда включались казачьи организации, имеющие право на учреждение военизированных формирований. Помимо "реестровых" есть и так называемые "общественники" (представители казачьих общественных организаций).

По мере постепенного роста искусственно культивируемой пропаганды прославления самодержавия и положения Русской Православной церкви внутри государственной системы появилась ярко выраженная линия на включение казачества как идеологического и практического инструментария правых консерватиных сил страны. Тем более возрождение казаков как отдельного народа не отвечало интересам, а наоборот — абсолютно противоречило идеологии укреплявшей свои позиции имперски настроенной части российского истеблишмента. В общем, энергию казачества попытались направить в контролируемое русло. Отсюда и пошла повальная мода на казачество, появление "казачьих хуторов" (хуторами в терминологии реестрового казачества называются местные отделения) в тех местах, где казаков отродясь не бывало, в том числе, и в Центральной России (Москва, Санкт-Петербург и т.д.).Тогда же и появился феномен так называемых "ряженых" (т.е. ненастоящих, не этнических) казаков.

Вместе с романтизацией дореволюционных порядков, эти "ряженые" казаки стали использоваться, как и при "царе Горохе" — для "борьбы с крамолой" (т.е. с оппозицицей) и с "досаждающей активностью инородцев" (т.е. мусульман). Про случаи нападения "ряженых" на представителей оппозиционных организаций знают многие, но весьма часто эти "казаки" использовались и для создания видимости возмущения так называемой "православной общественности", выступавшей против строительства мечетей. И речь идет не только о Москве, но и о других городах федерации, таких как, например, Волгоград или Пенза. (В Пензе вообще произошел весьма эпичный случай. Здесь поддержать пензенских татар-мусульман на "стрелку" с казаками в лампасах приехал известный татарский бизнесмен из соседнего региона — приехал вместе со своей многочисленной охраной. К этому казаки оказались явно не готовы.)

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Как глава московских казаков связан с зачисткой ВАЗа

Известно, что среди казачества в царские времена было немало татар-мусульман (Оренбургские казаки) и даже буддистов (калмыки). Таким образом казачество одевалось в одеяния ярых черносотенцев, с охранительской идеологией. Неудивительно, что чем больше происходила "казакизация", тем больше в общественном сознании граждан страны казаки воспринимались не как отдельный и самобытный этнос с уникальной историей и культурой, а больше как новоявленные черносотенцы с непонятными целями, но с весьма скверной репутацией.

В эпоху "казакизации" так называемые казачьи "хутора" появились и в национальных республиках Поволжья — причем, даже там, где их никогда не было. В качестве примера остановимся на появлении "хуторов" в городе Октябрьском (Башкортостан) и городе Булгаре (Спасский район Татарстана).

КАЗАКИ НА БЕРЕГАХ РЕКИ ИК

За городом Октябрьским числится так называемый хутор "Сторожевой", прикрепленный к 4-му Уфимскому отделу Оренбургского казачьего общества. Откуда в городе нефтяников, окруженном со всех сторон местами компактного проживания татар-мусульман, могли взяться казаки — спрашивать, думаю, бесполезно. Вразумительного ответа на это нет, ведь даже формально исторически существовавшее Оренбургское казачество располагалось далеко на юге Оренбургской области и на территории северного Казахстана, и к берегам реки Ик оно не имело абсолютно никакого отношения. Как обычно, в таких случаях шаблонными "отмазками" служат следующие объяснения: якобы среди тех, кто когда-то приехал осваивать нефтяные месторождения, были и потомки казаков, вот они и "скооперировались".

Тем не менее, октябрьские "казаки" в качестве "группы поддержки" полиции (конечно, скорее символично, чем реально, но и это немаловажно) ​ используются во всех официальных государственных мероприятиях: будь то празднования Дня Победы или какие-то городские празднества.

Под эгидой "хуторян" регулярно проходят всяческие военно-полевые сборы. Излишне говорить, что подобная милитаристская активность каких-нибудь "неказачьих" организаций закономерно окончилась бы весьма плачевно для участников подобных сборов, со стандартными обвинениями в радикализме, сепаратизме и т.д. Кроме того, в городе уже практически ежегодно проводятся фестивали казачьей песни (казачьи песни на берегах Ика — ну, разве не круто звучит?). Все эти фестивали с людьми, выдающими себя за казаков, смотрятся особенно экзотично, учитывая, что казаков в ближайшей округе отродясь никогда не бывало.

Подоплеку появления казачьих структур в Октябрьском можно объяснить лишь одним — в этом молодом (как и все нефтяные города Поволжья и Западной Сибири) городе происходит постепенное уменьшение доли русскоязычного населения, которое несмотря на негативные ассимиляционные процессы постепенно размывается татарским населением, компактно заселяющим все окрестные территории. То есть происходит естественный и объективный процесс. Нагляднее всего об этом говорят цифры переписей населения. Так, если по переписи 1959 года русские в г.Октябрьский составляли 51,8% населения, то в 1979-м — 47,3%, в 1989-м — 43,6%, а в 2010 году — и вовсе 40,8%. Доля татар соответственно повысилась с 23% в 1959 году до 38,1% в 2010 году. Не забываем и о 13,3% башкир (но учитывая "традиции" переписных кампаний постсоветского периода в РБ, половина записанных башкирами, на самом деле, являются татарами). То есть, тюркоязычная часть населения города уже сегодня из меньшинства превратилась в большинство.

Это и неудивительно, учитывая, что практически всё русскоязычное население города — приезжее, из разных уголков бывшего СССР, а сам город со всех сторон окружен территорией с компактно проживающим татарским населением. Казачество с его креном в пропаганду православия, имперских традиций и т.д. — это элемент культурной политики, своебразной "мягкой силы", в данном случае, судя по всему, служащей попыткой удержания своебразного статуса кво. Ведь несмотря на то, что членами этих казачьих обществ в Башкортостане и Татарстане иногда являются и этнические мусульмане, вся идеологическая начинка в любом случае наточена именно на продвижение культа православия. Имамов, благославляющих мусульман-казаков, как и мероприятий на условный Курбан-байрам, вы там никогда не обнаружите. Хотя в свое время в казацких войсках состояли и мусульманские части.

​КАЗАКИ В БОЛГАРЕ

В знаковом для татар-мусульман городе Болгаре также есть городское казачье общество "Спасское" Волжского казачьего войска.

Появление "казаков" в Болгаре сопровождалось скандалом, когда планы местных кураторов из епархии о строительстве казачьей слободы (в месте, где никогда не было казаков — ну, разве это не логично?) встретили противодействие со стороны мусульманской общественности. Еще бы, ведь Болгар являются чуть ли не священным для татар-мусульман местом, где ежегодно устраивается "Изге Болгар җыены" (Съезд в священном Болгаре), а рядом находятся мусульманские святыни.

В этой связи примечательно отметить, что татарстанским "казакам" в этом году выделили сразу два президентских гранта. Один из них — 1 млн рублей — станице "Спасское" на организацию второго молодежного фестиваля военно-исторической реконструкции "Тысячелетие Руси. Императорская эпоха". Новоявленных казаков не обделяют своим вниманием и финансовой поддержкой и республиканские власти. Так, в 2017 году спасским "станичникам", а именно казачьему ансамблю песни и танца "Любо", выделили грант в рамках проекта "Этнофестиваль "Карнавал наций Татарстана".

Подытоживая вышесказанное, можем сказать, что наличие казачества в национальных республиках Поволжья, на тех территориях, где никогда никаких казаков не было, следует воспринимать именно как этнокультурный фактор. Soft power ("мягкая сила"). Поэтому одним из главных факторов "ряженых" в условиях национальных территорий является фактор, прежде всего, этнополитический. Ведь не имеющие с реальным казачеством никакого этнического и кровного родства исскуственные казаки под видом общественной деятельности пропагандируют православие, имперские традиции, плюс благодаря своим военнизированным регалиям вкладывают сюда и милитаристские нотки. Поэтому неслучайно, что там, где появляются казаки на несвойственных им территориях, тут как тут появляются и священники с кадилами — вместе с традиционными разговорами про царя-батюшку, веру и Отечество.

Проводники такого рода идеологической экспансии мало задумываются о последствиях этого шага, ведь "казакизация" несет в себе сразу несколько рисков, в том числе, и для самого государства. Во-первых, возникают резонные вопросы. Если непонятно откуда взявшимся людям можно, провозгласив себя казаками, организовать, по сути своей, военизированные организации с уклоном на одну определенную религию (а что там в статье 14 Конституции РФ об этом сказано?), то почему представителям других конфессий — нельзя? Ведь в том же Оренбургском казачестве были татарские полки (это помимо Башкирско-мещерякского войска, которое, по сути своей, также не отличалось от казацких формирований) — так почему же теперь нельзя возродить татарские и башкирские полки в виде реальных (а не потешных реконструкторских) формирований, которые также могли бы заниматься как просветительской, так и военно-патриотической работой, но уже с учетом тюркских, мусульманских традиций?

Во-вторых, усиление пропаганды одной религии может способствовать радикализации. И "ответочка" за "казакизацию" может прилететь достаточно неожиданно — в виде появления уже по-настоящему радикальных организаций. Для чего, спрашивается, в провозглашенную эпоху политической стабильности подливать масла в огонь — особенно в такой чувствительной теме как национально-конфессиональные взаимоотношения?

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", может не совпадать с позицией редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.