В преддверии нового учебного года корреспондент "Idel.Реалии" поговорил с руководителем инициативной группы против поборов в образовательных учреждениях Екатериной Матвеевой о том, как она планирует в дальнейшем заниматься этой проблемой, изменилась ли за последние годы ситуация с поборами, и почему власти поверхностно относятся к этой проблеме. Кроме того, Матвеева, которая также является членом антикоррупционной комиссии при Минобрнауки Татарстана, рассказала о поступающих угрозах в её адрес и о том, почему гласность – основное оружие против нарушителей закона.

ДО ДЕСЯТИ СООБЩЕНИЙ О ПОБОРАХ ЕЖЕДНЕВНО

– Начинается новый учебный год. Для начала хочу уточнить, каких успехов вам удалось добиться в прошлом году? Есть ли какие-то основные проблемы, которые вам удалось решить?

– В принципе, все сообщения, которые к нам поступают, мы прорабатываем. Какие-то свои конкретные достижения я не записываю, потому что мы просто работаем и помогаем родителям.

– По сравнению с прошлым годом те проблемы, с которыми к вам обращались, изменились?

– Допустим, в этом году были проблемы с поступлением в 10 класс. Я считаю, что мы эту ситуацию всё-таки перебороли, то есть детей стали принимать в 10 класс по желанию, а не по какой-то бальной системе. Или, допустим, в Альметьевске была такая ситуация, что там раньше положенного срока начали принимать детей в первый класс. Эта ситуация также решилась в пользу родителей.

– По итогам прошлого года увеличилось ли количество сообщений о поборах в школах или детских садах, или проблема постепенно сходит на нет?

– Еще два месяца назад на нашу горячую линию поступило около 40 сообщений по поборам, то ближе к 1 сентября таких сообщений стало больше – сейчас в день поступает от трех до десяти сообщений о поборах.

– На что, в первую очередь, требуют деньги с родителей?

– В основном – на ремонт, рабочие тетради и канцтовары.

РАНЬШЕ ФАТТАХОВ ОТВЕЧАЛ "ПРИНЯТО", СЕЙЧАС И ЭТОГО НЕТ

– Я так понимаю, вы эти сообщения доводите до министра образования и науки Татарстана Энгеля Фаттахова?

– Да, я ему отправляю сообщения на электронную почту.

– Толк от этого есть?

– Я вижу, что сообщения прорабатываются довольно-таки быстро, то есть не в 30-дневный срок - бывает и так, что проверка проходит в течение трех-пяти дней. Я вижу, что осуществляется выезд на место, но конкретного итога, что они действительно стремятся убрать поборы, я не вижу. В основном, это формальный выезд для того, чтобы собрать документы, взять объяснения с родителей и директоров, но никто не выясняет, почему, к примеру, рабочих тетрадей или канцтоваров в школах нет. К тому же я знаю, что у департамента надзора и контроля в сфере образования вообще нет полномочий на изучение бухгалтерских документов.

– Правильно ли я понимаю, что департамент надзора и контроля в сфере образования и Минобрнауки вынуждены реагировать на те сообщения, которые вы присылаете, но работают с ними поверхностно?

– Да, проблема у нас не искореняется. Если, допустим, в Набережных Челнах у нас есть много сообщений по канцтоварам, то здесь я вижу, что проблема никаким образом не решается. Минобрнауки Татарстана своим письмом рекомендовало список канцтоваров, которые должны выдавать, но это только рекомендации! Эти средства обучения должны предоставляться за счет бюджета, однако никто не думает о том, откуда эти средства возьмутся. Если в Альметьевске эту проблему решили, то в Набережных Челнах эта она не решается вовсе.

– Получается, что требования директоров и учителей денег с родителей на какие-то нужды вытекает из того, что денег на них просто не выделяют?

– Нет, эти деньги есть, но скорее всего, они используются не по назначению. Например, нам прислали аудиозапись из Нижнекамска, где начальник управления образования говорит, что канцтовары они покупают, но только для сотрудников, хотя эти средства должны быть предназначены именно для детей.

– Это уже не поборы, а коррупция и превышение должностных полномочий. В этом плане руководство Минобрнауки Татарстана как-то на это реагирует?

– Я отправляю сообщения на его электронную почту. Сначала было так, что он отвечал "принято". Сейчас даже этого нет, но я получаю информацию от родителей о том, как у них проходит проверка. Фаттахов мне в ответ письма не пишет.

– Вы доводили до него информацию о том, что деньги в дошкольных учреждениях используют не по назначению?

– Эту информацию я предоставляла в аппарат президента Татарстана. На данный момент никакой реакции на мои обращения я не вижу. Я им сообщаю, сколько необходимо средств на такие-то нужды, но я еще не видела, чтобы эти денежные средства выделяли.

ТЕПЕРЬ РОДИТЕЛЬСКИЙ КОМИТЕТ ОБСУЖДАЕТ ПРОБЛЕМЫ В СОЦСЕТЯХ

– Вы сказали, что в преддверии нового учебного года с родителей в основном требуют деньги на ремонт классов и рабочие тетради. Тенденция того, что требуют перед началом учебного года, меняется или всё остается по-прежнему?

– Я анализирую и прихожу к выводу, что всё осталось на том же уровне. Как родительский комитет собирал деньги, так и собирает. Но сейчас такие вопросы обсуждают не в классах, а в группах в социальных сетях или различных мессенджерах. Проблемы как были, так и остались. Мне иногда кажется, что у нас идет имитация бурной деятельности по борьбе с поборами. То есть сообщения есть, но департамент если и выезжает на место, то пытается выгородить детские сады и школы.

– Правильно ли я понимаю, что поборы не всегда идут от учителей или директоров, поскольку инициаторами становятся сами родители?

– Родительские комитеты. В школах есть приказы о создании родительского комитета, его подписывает директор. Там написано, что должен делать родительский комитет. Сначала там было написано, что он обязан обеспечить учебный процесс и охрану детей, но когда мы начали изучать эти приказы, а прокуратура в некоторых российских городах обязывала убирать эти пункты, они тоже начали их подтирать.

– Судя по тому, что из года в год повторяется одно и то же, хочу у вас спросить, планируете ли в этом учебном году как-то менять тактику или методы борьбы с поборами?

– В течение года я собрала достаточно много информации и планирую одно действие, но пока о нем не расскажу. Не хочу выносить его пока на общее обсуждение, потому что не хочу спугнуть.

– Представим, что я директор школы или классный руководитель. Почему я должен вас бояться?

– Никакого страха быть не может, потому что у нас просто есть горячая линия по поборам, где я получаю сообщения от родителей. Я их сама не прорабатываю. Да, мы ездим по районам с мониторингом, но это бывает очень редко. Поэтому все эти сообщения прорабатывает департамент надзора и контроля. Но у нас есть обратная связь с родителями, и мы можем контролировать то, какие действия проводили в школе и так далее. Родители об этом очень яро рассказывают, но почему-то в основном анонимно.

Скорее всего, директора и учителя боятся одного – гласности, потому что даже если на нашей странице в социальной сети "ВКонтакте" появляется какая-то информация по их учебному учреждению, то в школе или детском саду сразу происходит небольшой кипиш.

– Я знаю, что директор 16 школы Казани угрожал вам, написав вам личное сообщение во "ВКонтакте"...

– Да, он начал угрожать мне после того, как мы разместили информацию о том, что в классе для первоклашек абсолютно нет мебели, в связи с чем родителей заставляют всё это купить. И этот директор, узнав, что это мы разместили об этом информацию, начал угрожать. После этого детям сразу предоставили другой оборудованный кабинет, в котором до этого занимался 9 класс.

После того, как его угрозы мы также выложили во "ВКонтакте", он сразу пошел на попятную, извинился и начал оправдываться, почему в классе нет мебели. Но сейчас до меня дошла информация, что прокуратура Приволжского района Казани не выявила никаких нарушений, поскольку мебель якобы в классе была. Этот произвол, который творится в школах, просто так оставлять нельзя! Сейчас я жду реакции прокуратуры Татарстана.